Недавно коллега из московского исследовательского центра попросила «спасти» опрос. Поинтересовалась, почему он оказался пропащим. Выяснилось, что первоначально работы были поручены фрилансеру. А тот в последний момент сообщил, что ничего не сделано. Я очень удивилась, полагая, что такого в нашей сфере давно уже нет. При такой-то конкуренции. Оказывается, есть.

Не всегда отдаешь себе отчет в том, откуда у тебя берутся те или иные человеческие черты. А однажды прислушаешься к себе, оглядишься и понимаешь, — вон оно с чего (или с кого) началось. Так же и в профессии. Кажется, что работал так всегда и всегда знал, что и как делается. А вот призадумалась, кто, когда и чему учил, и получилось, что основополагающее влияние в профессии на меня оказал ВЦИОМ. Собственно, никакой другой структуры в этой сфере в ту пору и не было. – ВЦИОМ — первый крупный центр опросов. И все, кто работает «в полях» 10 лет и больше, если не оттуда родом, то воспитаны в том ВЦИОМовском духе.

А дух этот формировался из простых, как тогда казалось, рабочих моментов.

90-ые. ВЦИОМовское отделение на Северо-западе только-только сформировалось. Отделение – громко сказано: всего трое сотрудников и два интервьюера. Опросов – не более двух в месяц. И вот один интервьюер задание сдал, другой потерялся. – Мобильных телефонов не было. – Ничего не остается, кроме как сидеть и ждать в надежде на какую-никакую ответственность интервьюера.

Звонок из ВЦИОМа. Елизавета Алексеевна Дюк (или Вилора Георгиевна Ефремова, или Содык Чорубкашев, или Яна Тузикова).

— «Ну что, данные когда будут?» — «Да вот, один интервьюер потерялся…» На том конце провода: «Да вы что, — бегом найдите хороших людей, пусть прямо сейчас идут опрашивать. Или сами бегите! Все отделения уже сдались, только вас ждем»…

На следующий раз, уже не дожидаясь звонка, бежим спасать, мобилизуем самых надежных.

Или еще один случай. Как-то приходят замечания от клиента. Я их отложила, — «горели» другие дела. А тут Елизавета Алексеевна звонит. «Да вот, говорю, — не дошла еще…» — «Да ты что?! Как получила вопросы или замечания от клиента, сразу анкеточка к анкеточке разложила, — все просмотрела, прозвонила интервьюеров и отчиталась перед заказчиком».

Тогда наверняка покряхтела и проверила что требуется. Сегодня это даже не обсуждается: получили замечания по контролю или вопросы по сути данных опроса, — все отставляем и занимаемся только этим.

Был еще один замечательный эпизод. В ту пору я занималась вводом. Точно помню, что был это «Экспресс», — опрос, который проходил на выходных и вводился вечером в воскресенье. Вот в такой воскресный вечер получила анкеты от интервьюеров и ввела. А там, где не было интервьюерского номера, оставила пропуск. Утром в разговоре с той же Елизаветой Алексеевной узнала, что анкета без номера – это такой же смертный грех, как анкета, заполненная карандашом…

Отдельная история — международные проекты. Сколько помню, всегда во главе таких опросов был Алексей Иванович Гражданкин. И у всех у них всегда была сложная схема с ежедневными (иногда по нескольку раз в день) отчетами. И последний, бывало, приходилось отправлять около полуночи. А в начале первого непременно звонил Алексей Иванович с вопросами и уточнениями.

А Юрий Александрович Левада! Доводилось встречаться с ним 2 раза. У регионального полевика с двумя годами опыта работы за плечами, при встрече холодило спину от соприкосновения с величиной такого уровня. До сих пор помню, как, входя в кабинет, свело лоб от напряжения, — так хотелось ответить или сказать «впопад». А он поздоровался и спросил-то все понятное: как работа, где интервьюеров берем, как проверяем…

Назвала бы ВЦИОМовский дух интеллигентным профессионализмом. – Когда знают, КАК делать. Если совершают ошибки, то признают их и исправляют. И гордятся тем, что делают. – Помню, как мы буквально лопались от гордости, когда в новостях ссылались на опрос, в котором участвовало и наше отделение.

Так исподволь воспитывался в тогдашних региональных ВЦИОМовцах «кодекс социолога». Несколько лет назад один наш московский заказчик употребил это чудное сочетание, сетуя на то, что нынче исполнитель может запросто взяться за проект, а потом, поняв, что он труднее, чем представлялось, взять и отказаться. При этом не заботясь о кодексе социолога.

У нас с ним все в порядке. Ни тогда, в 90-ые, ни несколько позже, когда в стране все коммерционализировалось, и ВЦИОМовские отделения видоизменялись в ЗАО, ООО и прочее, как-то особенно не думалось об этом самом кодексе. – Он был как нечто само собой разумеющееся. И планка, ниже которой работать просто нельзя, тоже была общепринятой нормой.

С этим багажом и на тех же принципах выходцы из ВЦИОМовской школы организовывали работу в своих частных компаниях. Уверена, что сейчас, если посмотреть по стране, где самые сильные агентства, — они окажутся либо теми самыми региональными отделениями ВЦИОМа девяностых, либо их «потомками».

Ольга Изосимова